Как Пейсах Берман стал главным русским нации…

Жил-был в Тифлисе еврей-ювелир Рафаил Берман. И, говорят, жил не хуже других, но, увы, его сын Пейсах не захотел пойти по стопам отца. Впрочем, такая ситуация была у многих евреев-ювелиров. Вспомним хотя бы, как огорчили сыновья главного нижегородского ювелира Мойшу Свердлова. Наш же юный Рафаилович увлекся музыкой. В 1901 году его призвали в армию и зачислили капельмейстером в 1-й Аргунский казачий хор. Однако хорошего музыканта из Пейсаха не получилось, и он выбирает военную карьеру. Он отличился в русско-японской войне, получил «Георгия» и первый офицерский чин. Где-то около 1905 года он крестился и стал Павлом Бермонтом (Бермондтом). Как видим, небольшое удлинение, и фамилия звучит как немецкая. Но этого нашему Рафаиловичу оказалось мало, и он каким-то способом усыновился князем Михаилом Аваловым. Замечу, что в отличие от тех же Рюриковичей, в Кахетии числились десятки князей, иной раз не имевших и пары слуг. Среди таковых был и Авалов. Итак, теперь наш Рафаилович на службе был Бермонтом, а при необходимости в иных местах представлялся князем Павлом Михайловичем Аваловым.

При «проклятом царизме» военная карьера Рафаиловича не удалась, и он к февралю 1917 года дослужился лишь до ротмистра. Первые два года после падения монархии судьба носила нашего героя то в Киев, то в Питер, и вот, наконец, в Митаве всплыл полковник Бермонт.

Тут по указанию германского генерала Гольца наш герой собирает большую рать. Правительства стран Антанты по существу не возражали против перехода немецких войск в части Бермонта. По признанию руководителя британской военной миссии в Берлине генерал-майора Малкольма, «постольку, поскольку полковник Бермонт предполагает использовать свои войска против большевиков, он может оказать нам услугу». Переходу немецких солдат в войско Бермонта способствовали и обещанное высокое жалованье (солдатам 11 марок в день, офицерам - до 40 марок), и возможность безнаказанно грабить местное население. Недаром английская газета «Морнинг пост» писала, что немецкие солдаты в Прибалтике «в первую очередь заняты воровством и грабежом, а военная служба у них на втором месте».

            Под нажимом англичан воинство Бермонта в августе 1919 года формально подчинялось генералу Юденичу, воевавшему на севере Эстляндии с большевиками.

Юденич потребовал, чтобы Бермонт принял участие в походе на Петроград. 30 августа в Ригу явился сам Юденич и вызвал Бермонта из Митавы.

А наш Рафаилович взял да и не приехал. Юденич был взбешен. Он де при царе-батюшке был генералом от инфантерии, главнокомандующим Кавказским фронтом, а сейчас командует Северо-западной армией, а тут какой-то ротмистр, объявивший себя полковником, взял да и послал…

Таким образом, положение генерала Юденича в глазах латвийского правительства, латышской армии и союзных миссий оказалось нелепым. Однако Юденич отправил к Бермонту в Митаву начальника своего штаба полковника Генерального штаба Прюффинга с требованием, чтобы полковник Бермонт немедленно явился в Ригу к генералу Юденичу дать свои объяснения. Но полковник Прюффинг вернулся в Ригу, так ничего и не добившись от Бермонта. Юденич и представители Антанты неоднократно писали Бермонту, пытаясь доказать, что от его выхода из Митавы и благоприятного разрешения запутанного курляндского вопроса зависит судьба Петрограда и всего объединенного Северо-западного фронта. Но все было напрасно - Бермонт упорно молчал. Генерал Юденич уехал из Риги, направив Бермонту свой ультиматум - в десятидневный срок обсудить положение, подчиниться и прислать ответ.         

Бермонт твердо решил не уходить из Митавы. Понять его несложно. Красные уже накостыляли многим генералам, начиная от Колчака и кончая Миллером, и рисковать своим воинством наш полковник не хотел. Главное же, воюя с красными, он бы таскал каштаны из огня для других - того же Юденича или Деникина. В случае же победы белых Бермонт заведомо бы оказался на третьих ролях. Захватив же Курляндию, а то и всю Прибалтику, и сохранив в целостности свою армию, Рафаилович мог поторговаться с любым победителем, будь то Троцкий или Деникин.

1 октября 1919 года в Митаве Бермонт собирает совещание под председательством бывшего премьера А. Ниедра, на котором было принято решение о наступлении на Ригу, а в дальнейшем свергнуть правительства Латвии и Эстонии, превратить эти государства в российские провинции с ограниченной автономией и без права содержания собственного войска, полностью восстановить все привилегии прибалтийского дворянства. Позднее предполагалось назначить Ниедру генерал-губернатором Лифляндским и Курляндским.

Естественно, что все решения были согласованы с генералом Гольцем. 3 октября Гольц издал приказ о том, что командование всеми оставшимися в Курземе частями принимает на себя Бермонт. Было подписано секретное соглашение: немецким солдатам обещали российское подданство, право обосноваться на жизнь в России с получением затем земельных наделов. Гольц писал, что «с 3 октября прибалтийское начинание внешне окончательно становится русским предприятием… Только таким путем может быть удастся успешно довести прибалтийское начинание до конца»[i].

6 октября Бермонт-Авалов основал так называемый Правящий совет во главе с царским сенатором графом Константином Паленом. Этот совет должен был играть роль консультативного органа при главнокомандующем армией по вопросам гражданского правления.

9 октября при совете был основан «Комитет управления Латвийского края» в составе барона В. Штромберга, Т. Ванкина и инженера Кампе.

Ну, раз есть правительство, нужны и деньги. И в Берлине заработали печатные станки. В обращение были пущены банкноты достоинством в 1, 5, 10 и 50 марок, всего на общую сумму в 10 миллионов марок. На одной стороне этих банкнот (их прозвали «аваловки») текст был на немецком языка, а на другой - на русском. Поверх русского текста красовалось изображение двуглавого орла с короной, а внизу немецкого текста - знак германского ордена Железного креста. Время выпуска «аваловок» значилось: «Митава, 10 октября 1919 г.».

Авалов выпускал и собственные почтовые марки с изображением Ильи Муромца и восьмиугольного креста. Нельзя обойтись и без знамен. В производство пошли флаги: сине-бело-синий фон, в левом углу - маленький русский национальный флаг, посредине - русский герб, в центре которого помещались три отдельных герба - Лифляндии, Курляндии и Эстляндии.

4 октября Бермонт отправил Деникину послание, извещая его о том, что Западнорусская армия сначала возьмет Ригу, а затем продвинется в направлении Даугавпилс - Великие Луки - Невель - Новосокольники на соединение с частями, находящимися под командованием других белогвардейских генералов.

В распоряжении Бермонта имелись значительные силы, в том числе и немецкая «железная дивизия», так называемый «немецкий легион»; корпус имени графа Келлера; группа полковника Вирголича и т. д. Всего в армии Бермонта (со всеми тыловыми учреждениями) насчитывалось около 51 тысяч человек, из которых около 40 тысяч были немцами.

Армия располагала сотней пушек, 50 минометами, 600 станковыми пулеметами, сотней аэропланов, тремя бронепоездами и десятью броневиками. Таким образом, Бермонт располагал куда большими силами, чем Юденич, армия которого в конце сентября 1919 года насчитывала 18,5 тысяч солдат. Кроме того, к Бермонту непрерывно шло пополнение из Германии - люди, оружие, военные материалы. В конце октября военный агент Бермонта в берлине подпоручик Эберхарт сообщал в Елгаву, что он закупил у германской фирмы «Гуго Стиннес» 12 танков.

К концу октября 1919 года под давлением германского правительства фон дер Гольц был вынужден окончательно покинуть Курляндию, но у Бермонта-Авалова хватало толковых германских офицеров. Взять того же… Гейнца Гудериана. Да, да! Того самого! Правда, еще не генерал-полковника, а всего лишь капитана. Но именно в Курляндии взошла звезда знаменитого полководца.

Остапа, пардон, Рафаиловича, несло… Верные Юденичу люди донесли в Ревель: «В этот день вечером Селевиным был устроен бал в честь командующего, которого при входе встретили криками “ура”, а посреди ужина по команде Селевина все гости опустились на колени и под звуки гимна “Боже, царя храни” провозгласили Бермонта монархом всея Руси, на что получили замечание Бермонта: “Это, господа, преждевременно”»[ii].

 Самозванный президент Ульманис и К^о всполошились - во всей Латвии была объявлена новая мобилизация, а также произведена реквизиция лошадей. Большая часть латышских войск была снята с большевистского фронта в Латгалии и переведена под Ригу. Ульманис отправил в Эстонию, Литву и Польшу эмиссаров с просьбами о помощи и для заключения военной конвенции.

Однако добраться до престола, пусть даже курляндского, Рафаилычу было не суждено. Эстонские и латвийские силы, поддержанные англо-французским флотом, двинулись на армию Бермонта. Красная же армия не воспользовалась уходом с фронта противника, поскольку в этот момент шли ожесточенные бои с Деникиным, рвавшимся к Москве. Союзные державы пригрозили Германии блокадой и войной, если она не прекратит поддержку Западной Добровольческой армии.

В начале декабря 1919 года около 20 тысяч русских и немцев аваловской армии спокойно перешли германскую границу и были интернированы в Восточной Пруссии в лагере Альпенгробен. Сразу же личный состав, как русские, так и немцы, начали разбегаться кто куда. К 1 июня 1920 года лагерь был переведен в Магдебург, к тому времени интернированных осталось не более 5 тысяч.

Аваловские офицеры Фрич, Гудериан, Кюхлер, Клейст, Рабенау, Сикет фон Арним, Штильпнагель, Заломон и другие стали впоследствии известными военачальниками Третьего рейха.

А что же стало с нашим Рафаиловичем? Драпая из Митавы в Германию, он произвел сам себя в генерал-майоры. В 1925 году в Гамбурге сей генерал-майор издал солидный том «В борьбе с большевизмом».

И вот Рафаилыч завтракает у императора  Кирилла I . «Благодаря оказанному Авалову приему, ему так понравилось бывать в Кобурге, что он стал искать случая, чтобы чаще приезжать. Его приезды обычно сопровождались большим оживлением. Он привозил русские продукты, которые мы любили и которых в Кобурге не было, и устраивал у меня угощения. Но в тот период у него было плохо с деньгами. И он не мог часто ездить в Кобург»[iii].

В 1926 году Авалов предложил императору Кириллу вступить в союз с графом фон дер Гольцем. Тот хотя и был в отставке, но имел большое влияние среди германских военных, кроме того, Гольц возглавлял соединение из своих сослуживцев численностью около 40 тысяч человек. Большинство из них были прибалтийскими немцами, а как минимум три тысячи человек - этническими русскими.

Кирилл для переговоров с Гольцем отправил в Берлин своего преданного Графа. Однако договориться не удалось: у «черного рыцаря» были люди, готовые к любым операциям на востоке. Требовались только деньги. В свою очередь Кирилл и Граф не рисковали лично возглавлять вооруженные авантюры против СССР, поскольку боялись негативной реакции Англии и Франции с одной стороны и «длинных рук» ОГПУ - с другой. Цель же визита Графа к Гольцу была одна - выцыганить деньги и как можно больше. Понятно, что стороны разошлись ни с чем.

Граф же в своих мемуарах представляет ситуацию так: «Мечтой Авалова было добыть огромные средства и положить их к ногам Государя. Его фантазия рисовала, как он, получив деньги, купит роскошный автомобиль и на нем приедет в Кобург, чтобы его тоже положить к ногам Государя, с деньгами. Он считал, что Государь имеет недостаточно роскошный автомобиль.

Мы совершенно не верили в то, что Авалов может получить большие средства, но мы ошиблись. Года через два он откуда-то получил довольно значительные средства. Но, получив их, он забыл о своей мечте дать Государю деньги на политическую работу. Авалов осуществил свою мечту купить автомобиль, но только для себя. Он в Мюнхене стал задавать пиры и вообще сорил деньгами и скоро остался без ничего.

Авалов пользовался большим успехом у дам. Как-то до нас дошли слухи, что в него влюбилась одна немецкая принцесса. Мы не слишком-то этому верили. Однако это подтвердилось, и эта принцесса оказалась двоюродной сестрой Государя по материнской линии, Мекленбург-Шверинской. Эта связь укрепилась, и впоследствии они поженились.

Звезда Авалова не всегда горела ярко, временами она меркла, и казалось, что Авалов уже больше не будет блистать, но проходило время, и она опять разгоралась. В последний раз она вспыхнула в 1934 г., вскоре после нацистского переворота. Авалов под общим впечатлением в Германии почувствовал себя вождем, конечно, не немцев, а русских эмигрантов, как бы русским Гитлером. Он быстро набрал русских “наци” и создал русскую национал-социалистическую партию, при помощи немецких “наци” одел своих людей в соответствующую форму, и сам оделся под Гитлера, научил их маршировать и кричать: “Хайль фюрер!”. Затем стали следовать шумные празднества на средства, получаемые от немцев на партию. На них пелись русские песни и пились чарки в честь “фюрера” князя Авалова»[iv].

Граф, в принципе, прав. В 1930 году Бермонт возглавляет Русское Национал-социалистическое движение. Символом РОНД был двуглавый орел с образом святого Георгия на груди и свастикой в лапах. Штурмовые отряды Бермонта маршировали по улицам германских городов. Знал бы папа-ювелир, что его любимый сын забудет дорогу в синагогу и станет лидером фашистов.

В 1939 году Бермонт-Авалов был арестован Гестапо. Понятно, что антифашистом к тому времени он не стал. Есть несколько иных версий. По одной нацистам не понравилось «проникновение неарийцев в РОНД», видимо, и о национальности Рафаилыча те догадывались. По другой версии, поводом для ареста стало заключение РОНДом союза с младороссами, возглавляемыми Казем-Беком, еще одной «особой, приближенной к императору». Согласно третьей версии, вожди рейха выдали Рафаилычу крупную сумму на проведение какой-то акции, а тот ее попросту присвоил.

Не исключено, что Берманту инкриминировались все три эпизода. Однако бедолаге повезло: он провел за решеткой менее полугода. За Рафаилыча фюрера попросил Бенито Муссолини. Да и вообще, какой скандал: глава русских фашистов – еврей. Прямо как у Чаплина в «Великом диктаторе». В итоге князя депортировали в Италию, а в 1941 году он сумел как-то перебраться в Нью-Йорк. Там Рафаилыч жил тихо и богобоязненно и умер в 1974 году.